История эта проста и незамысловата, но она, как вспышка стробоскопа, высвечивает такие глубины любви и страсти, которые, казалось, уже не могут существовать в нашем до предела технизированном веке.
     Наших Ромео с Джульеттой зовут Виктором и Михаилом. Они до сих пор живы, хотя то, что они с собой сделали ради любви с трудом поддается описанию и пониманию простого человека.
     Я познакомился с ними на фестивале фильмов Джармена. Как потомственный гетеросексуал, я не слишком фанатею над лентами голубой тематики, но абонемент был халявный и грешно казалось не воспользоваться такой возможностью.
     На "Эдуарде 11" они сидели прямо передо мной. И, невзирая на окружающий их бомонд и ценителей киноискусства, нежно целовались весь сеанс. Они практически не взглянули на экран и мне пришлось все время смотреть фильм сдвигаясь то вправо, то влево, что не было незамечено моими соседками, которые, как выяснилось немного позже, принимали мои невольные прижимания к их бедрам за прелюдию ухаживания. После окончания сеанса они поцапались, но это меня не интересовало.
     Я следил за целовавшейся парочкой. Да, конечно, не слишком прилично выказывать неприкрытое любопытство к чужой жизни, тем более, к жизни истинных голубых, но в этой паре чувствовалась какая-то загадка. В них была некая недосказанность, ощущалось присутствие некой тайны, которая не бросалась сразу в глаза, а показывалась исподволь, уже после того, как отведешь от них глаза и спросишь себя: "А чего же в них странного?.." И не найдешь ответа.
     На "Караваджо" я опять встретил их. Теперь, чтобы не повторять предыдущую ошибку, я сел рядом.
     И что-то на меня нашло.
     - Аркадий. - Представился я. - Газета "Еще".
     Тот из них, что занимал кресло рядом со мной без лишних слов протянул руку и сказал:
     - Михаил. А его зовут Витя. - Мой новый знакомый плавным кивком указал на своего партнера.
     Ответив на пожатия двух рук, я обнаглел и решил идти напролом:
     - У вас семья?
     - Да. - Просто ответил Михаил. - Уже пять лет.
     Среди моих знакомых немало геев, но все они, почти в один голос утверждали, что среди них долгосрочных союзов почти не бывает.
     - О! - Выразил я свое восхищение.
     - Но, вообще-то, мы близнецы. - Проговорил вдруг Виктор.
     Я с удивлением уставился на них. Михаил был высок, пепельной масти, и, на что сразу обращалось внимание, один глаз у него был карий, второй же - ярко-серый, почти голубой. Виктора же нельзя было назвать его противоположностью, но сходства в их лицах не было совершенно никакого, кроме того, что у последнего тоже оказались разноцветные глаза. о там где у Михаила был серый, у Виктора находился карий. И наоборот.
     - Но ведь вы... Или это как со Шварцнегером?
     - Нет. - Мягко прервал меня Михаил. - По другому... Если хотите, мы расскажем вам. После фильма.
     Виктор согласно кивнул.
     Свет начал гаснуть. На экране появились первые кадры и близнецы, словно позабыв о моем существовании, вновь занялись поцелуями.
     Сказать, что я с трудом дождался конца сеанса, было бы наглым обманом. "Караваджо" я смотрел уже второй раз, но действие этой картины